Как евреи, в третьем рейхе каменном, с номерами цивилизации,
За московской стеной засаленной я сутулой брожу информацией.
Не убито лицо еще голодом, все же пищи небесной хочется.
Полусердце не крыли золотом, но ведь есть и во мне от зодчества.
Что-то есть и во мне от радио, сериала, любовной повести.
Я, как Цезарь, глотаю стадии, во дворце, где зарежут новости.
Еще несколько миль до старости, боль пространство скрутила временем.
Умереть молодым, да в радости — значит встретиться с собственным теменем.
Мне другого хотелось бы творчества, звезды — тексты Его аннотации.
Как пошляк на смешной презентации — поднимаю тост за одиночество.
