Валерий Маресьев, первый сын легендарного советского лётчика Алексея Маресьева, в эксклюзивном интервью RT поделился своими воспоминаниями об отце и о его жизни после Великой Отечественной войны и рассказал о встрече с Юрием Гагариным.
5 апреля 1942 года в районе Демянского котла (Новгородская область) во время операции по прикрытию бомбардировщиков в бою с немцами был сбит самолёт Алексея Маресьева. Лётчик сумел посадить самолёт, но получил ранения ног и 18 дней через леса и болота ползком добирался до своих.
Врачи спасли Маресьеву жизнь, но ампутировали обе голени. Однако Алексей Петрович на протезах вернулся в строй и снова начал летать. За боевые заслуги в середине 1943 года он был удостоен звания Героя СССР.
Подвиг Маресьева обрёл всесоюзную, а затем и международную известность после того, как в 1946 году вышла книга Бориса Полевого «Повесть о настоящем человеке».
У Маресьева было три сына. Валерий Алексеевич Маресьев — первенец лётчика, рождённый в гражданском браке ещё до войны. Второй сын Виктор — умер осенью 2024-го на 79 году жизни, а третий — Алексей — был инвалидом с детства и прожил недолго.
Валерий Маресьев родился в 1940 году недалеко от Батайска Ростовской области. Его мать Елизавета Крамарченко работала в столовой авиационного училища, куда был отправлен на учёбу Алексей Маресьев. По её окончании лётчик работал в Батайске инструктором, там же и застал сообщение о начале войны. Валерий Алексеевич перенял от отца не только внешность, но и профессию: он единственный сын, который тоже стал лётчиком.
В качестве бортоператора и инструктора с 1963 по 1989 год летал на пассажирских и грузовых самолётах из Ростова-на-Дону по всему Советскому Союзу, был на Севере, в Сибири и на Дальнем Востоке. Сейчас он живёт в Семикаракорске Ростовской области. О том, как первенец легенды СССР впервые увидел отца, он рассказал в интервью RT.
— Расскажите про вашу первую встречу с отцом. Как это было?
— Это было в 1955 году. В Москве, в комитете ветеранов войны. Я тогда оказался в столице в составе делегации учащихся профтехобразования Ростовской области. А он работал ответственным секретарём Советского комитета ветеранов войны.
Помню, как я сильно волновался в тот день. Мы с ним долго тогда сидели разговаривали. Он же всех моих родственников знал, про всех расспрашивал: как они там — живы, как всё. Потом, после встречи, он хотел меня к себе забрать, сказал: «Поедем домой?» Но я отказался. Я был с коллективом, мы останавливались в Москве на Профсоюзной. Там было общежитие училища. Он меня туда и привёз.
— Как так получилось, что вы целых 15 лет не виделись с момента вашего рождения?
— Я это могу только со слов старших рассказывать. Они говорили, что, когда я ещё пешком под стол ходил, отец приезжал в Ростов. Но я жил тогда у бабушки с дедом, в Рогожкино. Это хутор в Азовском районе. Мать меня туда отвезла, потому что сама работала в столовой лётной школы. И когда приезжал отец, он хотел меня забрать, но во время его приезда меня специально к бабушке отправляли. И вот так якобы туда-сюда возили, чтобы отец меня не нашёл. Не знаю, почему мать так себя вела. Может, обида была, что они так и не расписались. Это вот что я знаю по разговорам родных из детства.
— Как так получилось, что родители не оформили отношения?
— Достоверно ответить на этот вопрос уже не получится. Мать со мной это не обсуждала. Предполагаю, что на это мог повлиять её горячий характер. Отец был очень спокойным человеком. Их отношения и как так всё сложилось — тайна, покрытая мглой.
— Какие ещё знаковые встречи у вас с ним были?
— Приезжал к нему, когда он в госпитале лежал. Ему операцию повторно делали, там проблемы с протезами были. Мы в тот день с ним говорили об авиации и на разные другие темы.
— В гости звал к себе?
— Звал. Один раз я даже пришёл. Лет 20 мне уже было. На улице Горького они тогда жили, сейчас она Тверская. Я тогда в первый раз своего брата Витьку увидел. Я позвонил. Открывается дверь, вышла Галина, его жена. Дверь двойная. Одна открывается в коридор, другая открывается туда, в квартиру. Я глянул. Отец выехал на коляске. И баба Катя, бабка, вышла из спальни своей. Я их хорошо видел. Я говорю: «Мне Алексея Петровича повидать». Она посмотрела на меня: «Его нет дома». Хлоп перед носом дверь — и закрыла, всё. Я стоял тогда с ощущением таким дурацким, зачем вот я пришёл. В общем, домой к ним я больше не приходил. Отец меня ругал потом, много раз звал.
— Не пришли больше?
— Нет. А зачем? У него там же Лёшка — самый младший брат мой — с проблемами был. Вот отец до конца жизни с ним всё возился, но ничего сделать не смог. Лёшка первым ушёл. А средний брат мой, Витя, потом мне сказал, что их мать не жаловала никаких гостей и даже родственников. Однажды она даже не пустила в дом родную сестру. Вот так. А с отцом мы созванивались часто, говорили про дела, про жизнь.
— Со вторым братом как сложились отношения?
— Хорошие. Как получилось: в начале нулевых мне позвонил человек, который собирался писать книгу об отце. Сказал, что младший брат Лёшка и его мать умерли. А средний брат Виктор хочет встретиться. Пригласили меня в Москву. Я приехал к нему на дачу в Подмосковье. Как сейчас помню: он вышел, так посмотрел на меня и — заплакал. Я удивился тогда, сказал: «Ты чего? Что случилось?» А он мне: «Ты знаешь, Валера, тут уже двое или трое «родственников» были. А я чувствую, что ты родня и есть, брат мой. Просто копия отец». Стол накрыли, посидели, поговорили. Много отца вспоминали. После этого всегда созванивались, каждый год виделись на день рождения отца. А потом Витька сдал сильно, всё по больницам и госпиталям мотался. Так и умер в прошлом году.
— Любил он про отца вспоминать?
— Да, очень. Всегда говорил, что папа был простым человеком, никогда не кичился наградами. Всегда был душой любой компании, очень компанейским. Очень много работал: всё старался людям помочь, особенно ветеранам. Танцевал всего один раз за всю жизнь, когда Гагарин к ним в гости приезжал. А так всё работал, весь в делах.
— Вам в жизни помогала фамилия?
Вы знаете, я к этому всегда очень просто относился. Подвиг же отец совершил, не я. Ну сын. Ну и что? Я никогда этим не кичился и ни у кого ничего не просил. Но была одна история, когда фамилия всё-таки сыграла роль. Я по молодости отслужил в армии, а после решил на авиационный завод податься: ремонтировали Ан-10, Ан-12. А потом вышел приказ, что бортпроводниками можно мужчин брать. А мне жена ещё тогда сказала, что не возьмут меня — ажиотаж уж очень большой начался. Ну меня это зацепило: как так — не возьмут? И вот иду я как-то с работы, а мне навстречу генерал-полковник один с главой управления всей гражданской авиации. Останавливаются, здороваются. И генерал главе говорит: «Ты знаешь, чей это сын? Маресьева». А я и добавляю, что хотел устроиться в авиацию по новому приказу, но меня не берут. Ну и вопрос быстро решился, хотя мест вроде как не было. Появилось. И вот это стало началом моей авиационной карьеры. 27 лет я в итоге отлетал.
— Как будете праздновать День Победы?
Собираюсь поехать в родной город отца — Камышин. К празднику готовят новую книгу о нём. Дожить бы…
