Супруги из Белгорода Виктория и Антон Лысовы — детские хирурги, основавшие волонтёрскую группу «Стерильность — фронту». Изначально перевязочные материалы в военные госпитали собирали, упаковывали и доставляли 20 человек, но со временем движение распространилось на 18 регионов России и теперь насчитывает тысячи участников. Антон полгода провёл в военном госпитале под Артёмовском, а Виктория оперировала детей, пострадавших от обстрелов со стороны ВСУ. Доктор Вика, как называют её земляки, рассказала RT, как изменилась её жизнь с началом СВО, почему она решила заниматься именно перевязочными материалами и как маленькая волонтёрская группа выросла до всероссийского масштаба.
Виктория, или Доктор Вика, как прозвали её в Белгороде, и Антон Лысовы — детские хирурги. После начала СВО супруги создали волонтёрскую группу «Стерильность — фронту», поставляющую перевязочные материалы в военные госпитали. В самом начале своей работы группа насчитывала 20 человек, а сейчас в движении тысячи участников, причём не только в Белгородской области, но и в других регионах страны. Муж успел побывать на передовой, оперировал в полевом госпитале под Артёмовском, а жена в Белгороде спасала жизни детей, в том числе пострадавших от обстрелов ВСУ. Как спецоперация поменяла её жизнь, Доктор Вика рассказала RT.
— Виктория, расскажите немного о себе. Как складывалась ваша жизнь до начала спецоперации?
— Я родилась в Курской области, в городе Железногорске. После 11-го класса уехала учиться в Белгород, поступила в медицинский институт. Окончила университет по специальности «лечебное дело». После этого уехала в Курск, выучилась на детского хирурга. Потом вернулась в Белгород, где живу и работаю до сих пор. Работаю в детской областной больнице. Замужем — супруг у меня тоже детский хирург, у нас двухлетний сын Коля.
— Помните свои эмоции 24 февраля 2022 года?
— Мы проснулись ночью от звуков, как потом выяснилось, работающей артиллерии. Тогда мы ещё не поняли, что это, но было страшно. Помню, что первым делом собрали вещи. Но не для того, чтобы куда-то бежать, а чтобы, если понадобится, вывезти ребёнка — сыну тогда было всего три месяца. Я уже вышла из декрета, так что в то утро я собрала вещи своему сыну, а сама поехала на работу.
Был шок, конечно. Но постепенно, день за днём всё встало на свои места. Ты понимаешь, что происходит, ты понимаешь, с кем ты воюешь, и ты понимаешь, что ты должен делать.
«Помогать можно руками»
— Как пришла в голову идея создать волонтёрскую группу?
— Никакой особой причины для этого не было. Просто мы с мужем как-то вечером сели, поговорили и решили, что нужно помогать. А поскольку мы оба медики, то прекрасно понимаем, в чём есть особо острая потребность.
Решили организовать поставки уже готового стерильного перевязочного материала. Для понимания: в гражданском госпитале на его формирование уходит много времени. Это всё делается медсёстрами в перерывах между операциями, а расходуется в больших количествах и очень быстро.
В начале марта 2022 года мы начали изготавливать перевязочный материал в поликлинике, где я тоже работала. Мы покупали марлю, сидели с санитарками и медсёстрами, стерилизовали всё это и паковали. Потом решили собрать волонтёров. Кинули клич — для начала просто на чьей-то странице в социальной сети «ВКонтакте». Это нашло такой отклик! Люди поняли, что помогать в такой ситуации можно не только переводом денег на сборы, но и в прямом смысле руками.
— Что было дальше?
— Сначала нас было 20 человек. Но количество людей со временем стало увеличиваться. Теперь у нас есть полноценные страницы движения «Стерильность — фронту» в соцсетях, а участников — тысячи.
Мы работаем напрямую с врачами и конкретными госпиталями. Отправляем на фронт не только стерильный материал для операционных, но и индивидуальные перевязочные пакеты, аптечки, операционные рюкзаки и прочее. Неравнодушные люди поддержали нас и в других уголках России, поэтому филиалы нашего волонтёрского движения есть уже в 18 регионах страны. Участники движения — разные люди: это и пенсионеры, и студенты, и жёны мобилизованных, и многие другие.
— Тяжело ли вам тянуть такую нагрузку вместе с основными своими обязанностями?
— Моментами бывает сложно, но каждый раз я понимаю, что если сейчас рассыплюсь, то ничего не получится и от меня не будет никакой пользы. Когда поступает ребёнок на операцию, есть только задача, которую нужно выполнить здесь и сейчас. Потом уже можно порыдать, покопаться в себе, в жизни, в мире.
— Муж наверняка вас поддерживает в сложные моменты?
— Мне с ним очень повезло. Он старше, профессиональнее, и за ним как за каменной стеной. Антон — кремень, полгода пробыл на фронте, в военном госпитале под Артёмовском.
Но даже мне стало страшно, когда я увидела его глаза 30 декабря прошлого года (когда произошёл теракт ВСУ в Белгороде, в результате которого 25 человек погибли, более 100 жителей пострадали. — RT). Я этого никогда не забуду. Муж был шокирован, хотя видел уже немало. Но, как сказал Антон, такие ранения он видел у взрослых, а не у детей.
То есть когда со взрослым человеком случается беда, это не так задевает эмоционально, как когда трагедия случается с детьми. Это просто в голове не укладывается.
— Что для вас стало открытием за два года СВО?
— До начала спецоперации у меня мелькали мысли, что многим людям стало всё безразлично и что это жутко опасно в случае начала боевых действий. Но с 24 февраля я своими глазами увидела, как люди поднимаются. Помню, как прямо со слезами кому-то рассказывала об этом. Это были слёзы гордости за нас всех и за всё русское. Мне кажется, что Россия действительно проходит какую-то перезагрузку, и я уверена, что смогу передать своим детям не только воспоминания о сегодняшних событиях, но и вот это чувство гордости за страну.
