Козинка в Белгородской области сильно пострадала от ударов украинской артиллерии. ВСУ разрушили даже сельскую церковь. Но местные жители верят, что всё восстановят и они вернутся в свои дома. Репортаж RT о том, сколько горя принесли «збройны сылы» и их пособники жителям приграничного района.
Белгородская область чем-то напоминает Белоруссию: аккуратные поля с картошкой, кукурузой, подсолнухами и другими сельскохозяйственными культурами, красивые, словно нарисованные домики. Так и не скажешь, что где-то недалеко отсюда идут боевые действия. Однако они идут и по этим лубочным домикам раз за разом прилетают снаряды.
Мы приезжаем в Головчино к пенсионеру Георгию Васильевичу. Встречаемся с ним на автостоянке, и он хватает (по-другому не скажешь) меня в объятия. Поговорить приглашает в кафе, там работает его друг — дядя Миша, товарищ по несчастью.
Дядя Миша и Георгий Васильевич раньше жили в Козинке. Туда дважды заходили предатели и коллаборационисты из РДК*. В первый раз — в прошлом году, во второй раз — в марте текущего. Во время второго их бандитского набега Козинке досталось, и теперь дядя Юра и дядя Миша остались без домов.
Сейчас дядя Миша живёт в Грайвороне, снимает квартиру, а дядя Юра — в селе Гора-Подол в доме знакомого.
«Дом у меня мёртвый, — говорит дядя Миша с чётко выраженным армянским акцентом. — И крыша рассыпалась, и гараж, и кухня. Я на работу тогда поехал, когда эти… (члены РДК. — RT) заходили, поехал сюда, в Головчино. Приехали, а нам сообщают: надо бежать из Козинки. Мать забрали и поехали. Мы все убежали, остался один Георгий Васильевич. Я к однокласснику обратился, говорю: «Надо его вывезти». А Георгий Васильевич никого не слушал, сказал: «Я тут буду» — и всё. Потом и он уехал».
Какая-то поддержка у дяди Миши есть. За разбитую «копейку» (ВАЗ-2101) государство выплатило компенсацию. Кроме того, им помогают со съёмом жилья.
Но дело в том, что для дяди Миши его жильё в Козинке было домом с большой буквы. А теперь его дом «убили предатели». Даже куры разбежались с участка. Только рыжего кота он забрал с собой в Грайворон.
«Одна чистая душа осталась. Как у покойника. Приходишь домой, хочешь двери открыть, зайти отдохнуть — а негде отдохнуть. Одна душа…» — вздыхает дядя Миша. В селе он прожил 30 лет, переехав в начале 1990-х из Еревана.
Дяде Юре тоже нелегко. И всё же за ужином, несмотря на своё горе, первый тост он поднимает за наших военных и Победу. Пусть и скромен стол сегодня, будет ещё время для праздника, уверен пенсионер.
«Этой картошкой с тушёнкой я солдат кормил в Козинке, — объясняет дядя Юра, выставляя блюда. — Первый день смотрю: ходит молодой капитан. Я его спрашиваю: «Еда есть?» Он так уверенно: «Да, есть». На второй день опять спрашиваю. Он помялся и говорит: «У нас сухие пайки, но огонь запрещают разводить». Я пошёл, картошку потушил, я-то могу скрытно, тушёнки добавил, позвал его к себе. Он пришёл со старшим лейтенантом, заместителем своим. Покормил…»
Дом, который строил ещё его отец, тоже убила украинская артиллерия. По всей улице ложились снаряды, как будто там укрепрайон был, а не жилые кварталы, рассказывает собеседник RT.
«Тянет туда»
На следующий день мы встаём в пять утра. Так дядя Юра поднимается каждый день, потом едет в Козинку к своему разрушенному дому: надо кормить двух собак и четырёх кошек. Заодно можно собрать смородину.
Сделать это можно только рано утром: уже к семи часам по Козинке начинают работать дроны и артиллерия. Но выбора нет, считает дядя Юра, складывая куриные головы в кастрюлю для своих питомцев: собаки сами не найдут себе пропитание. Дядя Миша собирается с нами: «Хоть и горько смотреть на свой разбитый дом, а сделать ничего не могу — тянет туда».
В Козинке дядя Юра ведёт нас показывать дом и вспоминает, как от его «дворца» остались лишь три выгоревшие стены. Пенсионер прилёг на диванчике рано утром, когда снаряд угодил в здание. Осколки прошли через спальню прямо в кровать, где он обычно спал. Начался пожар. Больше всего ему жалко сгоревшие фотоальбомы.
«Я пришёл к выводу, что чем дальше находишься от места событий, тем ужаснее кажутся эти события, — бодрится дядя Юра. — Когда с тобой это всё случается, не так страшно. Я вот в Курске когда был, казалось, что это кошмар: артиллерия работает. А приезжаешь, и вроде бахает, стреляет — уже не обращаешь внимания».
Украинские военные не пожалели даже церковь — старинный храм Иоанна Богослова, построенный в 1907 году, разбит.
ВСУ делали всё, чтобы убить, выжечь всё живое в селе. И пока идут боевые действия, восстанавливать дома, вести масштабные строительные работы небезопасно. Поэтому дяде Юре и дяде Мише предложили отселение. Отселение — это выплата согласно количеству жилой площади, которую занимал дом. На эти деньги можно приобрести новое жильё. Вроде бы выгодно, но оба пенсионера хотят жить на своей земле, где стояли их дома и где они подружились.
Дядя Юра потихоньку наводит порядок вокруг того, что было домом. Он, как и его друг, дядя Миша, надеется, что всё восстановят. Закончив ухаживать за руинами, но такими дорогими сердцу руинами, дядя Юра принимает решение забрать собак. А сам, конечно, будет приезжать в Козинку. Хотя он и признаёт на словах, что дом убили, в глубине души верит, что жизнь в стенах ещё есть. И она вернётся.
* «Русский добровольческий корпус» (РДК) — организация признана террористической и запрещена в России.
