Что-то мне как-то не так,
Наверно, пришел февраль.
О том, что ветры дуют в феврале,
Мне когда-то сказал букварь.
Как это было давно.
Сколько с тех пор нагрешено.
Сколько светлых идей заживо погребено.
Слушай, давай вернёмся,
В прокуренной кухне осталось вино.
Но что-то держит нас на морозе,
Ветер пробирает насквозь.
Да сколько же можно петь песен про ветер,
И я пел про это всерьёз.
Как это было давно.
Сколько с тех пор нагрешено.
Сколько светлых идей заживо погребено.
Слушай, давай вернёмся,
В прокуренной кухне осталось вино.
А ветер шумел, как пули на фронте,
Прочищая мозги.
Он змеем шипел: «Хрена ль вы ждете,
Бери или беги!»
Ох, как это было давно.
Сколько с тех пор нагрешено.
Сколько светлых идей заживо погребено.
Слушай, давай вернёмся,
В прокуренной кухне осталось вино.
Теперь он задирает юбки
И залезает в штаны.
Это дело для ветра, но было же время,
Мы были друг другу нужны.
Но как это было давно.
Сколько с тех пор нагрешено.
Сколько светлых идей заживо погребено.
Слушай, давай вернёмся,
В прокуренной кухне осталось вино.
Эй! Давай вернёмся. Еще осталось вино.
Эй! Давай вернёмся. Еще осталось вино.
Эй! Давай, брат, вернёмся – в прокуренной кухне осталось вино.
Эй! Брат, давай вернёмся – в прокуренной кухне осталось вино.
Слушай, давай вернёмся,
В прокуренной кухне осталось вино.
