Большая политика в чем-то схожа с ярким цирковым представлением. Пока толпу зевак на трибунах отвлекают грохотом оркестра и сиянием прожекторов, главное волшебство готовится вне общего поля зрения. В Соединенных Штатах подбили цифры финансового 2024 года (он там длится с 1 октября по 30 сентября) — и это не статистика, а пиршественный стол для аналитики. Из официального отчета известно, что за 2024-й, пока весь мир неотрывно следил за американским избирательным вертепом, США сильно нарастили экспорт вторичных продуктов нефтепереработки.
В 2024-м американский сектор нефтепереработки ежесуточно поставлял за рубеж в среднем на 495 тысяч баррелей нефтепродуктов больше, чем годом ранее, достигнув планки 6648 бочек в день. Это исторический рекорд. Одновременно с этим росла и внешняя торговля сырой нефтью, где тоже зафиксированы наивысшие показатели, а именно 4,1 миллиона баррелей в сутки. При этом импорт светлых и темных продуктов переработки черного золота сократился на 200 тысяч бочек и сегодня застыл у отметки 1,8 миллиона баррелей, что соответствует уровню закупок 2014 года. В целом это практически минимальный результат в новейшей истории, так как меньше бензина, мазута и прочей топливной радости США покупали только в уже довольно отдаленном 1995-м.
Тренды не то чтобы ошеломительные, но наводящие на обильные размышления.
Начать с того, что наращивание экспортных поставок шло весь прошлый год, то есть еще при либерально-экологичном Байдене, когда никто не был уверен в исходе ноябрьского голосования. То есть это не заслуга лично Трампа, а скорее общий тренд энергетического сектора США, следующего строго в фарватере политики Вашингтона. Даже в условиях прямого запрета на расширение зон разведки и бурения — например, в границах природных национальных заповедников и шельфа Аляски — добыча углеводородов росла, а вместе с ней и переработка. Поскольку вместе с этим сокращался импорт, шло снижение зависимости от внешних поставщиков, в первую очередь от Канады.
Битуминозные пески провинции Альберта богаты нефтью, 96 процентов местной добычи уходит по трубопроводам на юг — на крупнейшие американские НПЗ компаний HF Sinclair, Phillips 66, Par Pacific, Marathon, PBF и Valero. Очень важный момент: еще 1 февраля все эти компании, производственные мощности которых сосредоточены на Среднем Западе страны и в районе Скалистых гор, выступили с общим заявлением, что готовы к введению Канадой заградительных экспортных тарифов и сокращению поставок канадской нефти. Более того, в заявлении говорилось, что компании не будут возражать, если сократится еще и импорт мексиканской сырой нефти. Упоминалась цифра в 547 тысяч баррелей в сутки — этот объем мексиканским поставщикам предлагалось перенаправить в Европу или Азию.
Логично предположить, что крупный частный бизнес Соединенных Штатов не стал бы осознанно создавать себе системные производственные трудности и провоцировать внеплановые убытки. А если вспомнить, что нефтяники и газовики были одними из ключевых доноров избирательной кампании Трампа, не менее логична мысль, что энергетические компании действуют в строгом соответствии с неким согласованным планом, который не выносят на широкое обозрение.
В рамках этого плана идет смена рыночных ролей и степеней взаимной зависимости. Потому что крупнейшими покупателями американского дизеля, бензина, керосина, мазута, газойля и прочих вторпродуктов внезапно оказались Мексика (1,17 миллиона баррелей в сутки), Китай (0,639), Япония (0,612) и Канада (0,467). Если отбросить вечно премиальный рынок Поднебесной и неистребимую топливную нищету верноподданнической Японии, остаются две страны, у которых в последний месяц возникли критические проблемы во взаимной торговле и отношениях с США.
Поставки низового сырья из Канады и Мексики постоянно сокращаются без малейшего ущерба для американского ТЭК, при этом в обратную сторону идет все возрастающий поток продуктов переработки, то есть продукции с заведомо более высокой добавленной стоимостью, которая через карманы владельцев НПЗ перекочевывает в федеральный бюджет.
Опять же, для понимания финансовой размерности. Усредненная прибыль от переработки одного барреля эталонной Brent колеблется у отметки 15-18 долларов, маржинальность производства бензина — около 20 долларов за бочку, а для дизеля — в районе 25 долларов. Умножаем этот показатель на среднесуточные экспортные поставки и грубо понимаем размер выгоды, получаемой американцами и упущенной поставщиками низового сырья. Канаду и Мексику плавно переводят в статус вассальных бензоколонок, обязанных качать нефть и платить за американские товары.
А теперь резко увеличим масштаб наблюдения. По итогам 2024 года внешняя торговля США формировалась по следующим направлениям с соответствующей прибыльностью.
Минеральные виды топлива и продукты нефтепереработки — 320 миллиардов долларов.
Далее идет экспорт оружия с показателем 318 миллиардов, но его не включают в общеэкономические показатели, поэтому второе место тут в скобках. Продукция машиностроения, силовые машины и оборудование для АЭС — 252 миллиарда. Электронное и электрооборудование — 213 миллиардов. Продукция сельского хозяйства — 195 миллиардов. Транспортные средства, кроме железнодорожного, — 143 миллиарда. Здесь, к слову, американцы тоже посадили канадцев на свою иглу, так как из Канады в США оптом идут автомобильные двигатели и автозапчасти, а на север — уже готовые машины, гораздо более дорогие. Далее в списке продукция авиапрома (134 миллиарда); оптические, измерительные и медицинские приборы (106 миллиардов); полимеры и пластики (80 миллиардов); продукты органической химии (51 миллиард).
То есть пока зрителям на трибунах мирового политического шоу-бизнеса предлагался американский перформанс вокруг президентских выборов, реальный сектор Соединенных Штатов развивался, модернизировался и все больше уходил в отрыв в плане самодостаточности и повышения прибыльности. Трамп лишь сделал этот процесс видимым.
Насколько хватит задора и огня у новой администрации в Белом доме — покажет время. В любом случае при текущей экономической динамике у соседей США практически нет шансов на сохранение хотя бы мало-мальски равноправных торговых и, как следствие, межгосударственных отношений. Двадцать первый век становится эпохой новых форм вассальной зависимости и опосредованного внешнего управления.
