Разбитые техникой и взрывами фронтовые дороги всегда доставляют медикам немало проблем. Водители гонят изо всех сил, чтобы уйти от дронов, а в это время фельдшеры, подлетая вместе с ранеными на ухабах, должны ставить им капельницы. Задача медика — сделать всё, чтобы боец пережил этот путь. Медведю было всего 22 года, когда он подписал контракт и отправился на СВО, до этого парень уже прошёл Сирию. Он провёл за ленточкой на Украине ровно два года: за это время его перестал шокировать вид покалеченного человеческого тела и он смирился с тем, что выживают не все. Но потеря друга, тоже медика, сильно ударила по нему. RT поговорил с Медведем о том, что он видел на фронте и как это изменило его жизнь.
С первых дней спецоперации Медведь был на фронте и застал момент, когда медицинский батальон ещё только формировался, а разделения задач между санитаром и фельдшером не было. «Все занимались одним и тем же делом, — вспоминает собеседник RT. — Людей у нас было не так много тогда: человек 10—15 в группе на весь полк. До ноября 2022-го у нас была лучшая статистика: ни одного раненого медика».
Село Долгенькое в Изюмском районе Медведь называет «самым неприятным населённым пунктом для всех нас». Домов пять-шесть, но расположены они в низине, а вокруг болота. «Дорога туда вела всего одна, и выводить раненых по ней было нельзя: нас там встречали с распростёртыми объятиями — и дронами, и всем, чем могли, — вспоминает Медведь о событиях 2022 года. — В селе был с краю кирпичный домик — место прямо на позициях, где парни перевооружались, отдыхали, а мы там встречали раненых, потому что дальше уже техника наша не проезжала. Случалось, ходили за ранеными пешком. Была протоптана одна дорожка от этого дома к позициям, и вся она усеяна «лепестками». Если наступишь — отрывает ступню. Мы шли с палками, как с клюшками, и вот так аккуратненько отодвигали эти мины. Потому что если сейчас ты её обойдёшь, то на обратном пути можешь и наступить».
К дому подъезжал БТР или МТЛБ (многоцелевой тягач лёгкий бронированный. — RT), один из медиков садился в него вместе с ранеными и по дороге оказывал помощь. Потом техника возвращалась, грузились следующие, и так по кругу.
«Я посадил санитара и бойцов и понимаю, что прямо по нам бомбят, — вспоминает собеседник RT. — Забегаю в дом, слышу: БТР едет, а это мой крайний транспорт отсюда, плюс там раненые, нужно их перевязывать. Я побежал его догонять. И уже на мостике в меня попал осколок, прилетел мне в бронежилет. Я упал, вижу: лежит Stinger (американский переносной зенитно-ракетный комплекс. — RT), зачем, не знаю, но я его взял и побежал. В итоге меня подобрал другой БТР, где сидел мой друг Кузя. Он всё недоумевал: «На кой ты Stinger этот взял?!»
Осколок попал Медведю в район поясницы, но бронежилет не пробил. «Было очень неприятно: спина болела ещё недели две, ну и в ушах звенело. Осколок я потом из броника достал», — добавляет медик. Вместе с Кузей они доехали до точки эвакуации, а через день Медведь узнал, что его друг погиб.
«Осколок попал в сердце»
«Я много встречал фельдшеров, но в плане подготовки он был самым выносливым для этого темпа, — говорит о Кузе собеседник RT. — У него была очень хорошая стрессоустойчивость: там, где другие какой-то кипеж начинают, — возможно, от страха, он у всех по-разному проявляется, — он всегда был точным, давал чёткие указания, что делаем. К примеру, если какой-то большой наплыв, а у нас не хватает людей, он мог легко раненных выцепить, объяснить, как перевязывать, а сам занимался тяжёлыми».
Медикам приходилось действовать очень быстро: приезжает первая машина с ранеными, человек 20, потом следующая, предсказать, когда и сколько ждать, — невозможно. Был день, когда шесть фельдшеров в общей сложности приняли и передали на следующий этап эвакуации около ста человек.
«Кузя занимался сортировкой, распределял, кто куда, — говорит собеседник RT, — и сам брал себе самых тяжёлых. Например, если пробило лёгкое и помощь оказана неверно, человек просто не сможет дышать и умрёт. Вообще, в реальности могут быть два человека с абсолютно одинаковыми ранениями, одного телосложения, но у одного кровотечение будет более обильное. То есть для каждого мы выбираем свою конкретную обработку и перевязку».
Медведь рассказывает, что Кузя не раз рисковал собой: «В районе Изюма он взял свой транспорт и стал вывозить ребят, которые к нему никакого отношения формально не имели: он поехал на позиции эвакуировать именно штурмовиков. Хороший парень был, реально добрый. Ему нравилось служить, он всё шутил, что хочет прапорщика получить. Звание ему присвоили посмертно».
Кузе было 22 года. В апреле 2023 года он планировал жениться. «Осколок пробил ему бронежилет и попал в сердце, — говорит собеседник RT. — С ним всегда ездил пёсик, он не наш был, а связистов, но вот с Кузей всегда рядом был. И вот его тем же самым снарядом, что и Кузю, убило. Располовинило».
«Нас рвёт, а надо перевязки делать»
Спасение бойца зависит не только от медиков, но и от самого раненого. Медведь не раз был потрясён тем, как держатся парни за жизнь. «Был товарищ, я его вывозил: ему осколок вошёл в темечко, а вышел через бедро, — вспоминает фельдшер. — То есть он прошил его насквозь, были повреждены все органы, кроме селезёнки, пробита гортань. Ему было чертовски больно. Другой на его месте и дорогу бы не выдержал. Мы его передали дальше, последнее, что я о нём недавно слышал: он лежал в госпитале в Москве. У этого человека выдержка что надо. Был ещё штурмовик: ему вспороло живот осколком. Он шёл до нас полтора километра, рукой придерживая внутренние органы. То есть очень много зависело от самого человека».
Почти два года Медведю на фронте везло: служил без ранений. Но вот контузий он собрал целую коллекцию — девять штук. «Был прилёт, и нас всех — 12 медиков — контузило, — вспоминает фельдшер. — У всех в ушах звенит. А в тот день ещё наплыв раненых был большой — человек 150. Получается, к нам привозят, а мы сами никакие. Нас рвёт, а надо перевязки делать. Тогда же у меня зрение сильно ухудшилось. Десять вечера, на улице темно, ничего не видно. Людей много, машин эвакуационных мало, нас ещё меньше. Ну, разгребли часам к двум ночи».
24 февраля 2024 года дрон догнал «Урал», в котором ехали медики, в том числе Медведь, и пострадали все, кто находился в машине. «Командиру взвода разорвало спину в районе лопатки, — рассказывает собеседник RT. — А я сидел рядом с ним, и мне попало в ухо. Позади меня был наш новый медик, его к нам только распределили, вот ему досталось больше всех: ему вскрыло череп. Я начал его перевязывать. Усадил раненого замполита, чтобы он держал его голову. Водителя контузило, у него плыло всё перед глазами, и я сел за руль. Мы добрались до медбатальона. Тяжёлых отправили, и начали мне ухо обрабатывать. Это даже больнее было, чем в момент самого ранения. Или я просто от адреналина ничего не понял».
Теперь фельдшер живёт с осколком в голове: оказалось, он пробил ушную перепонку и вошёл так, что достать его невозможно: «Так что я во всех рамках пищу, и контактировать с магнитами нельзя: если он чуть сдвинется, то всё». Ранение Медведь получил ровно через два года после приезда в зону СВО. Вернуться в строй он пока не может, но продолжает службу в воинской части. Его сосед по комнате — разведчик, и «за ленточкой» помощь ему оказывал именно Медведь. «Когда я сам был в госпитале, мне каждый второй говорил: «Ой, я тебя знаю, ты меня перевязывал, — добавляет собеседник RT, — Я-то не помню, поток огромный был у нас, но вот парни узнавали».
