В день похорон любимого Мария дала обещание пойти на спецоперацию. Положила с собой фотографию Романа, взяла его позывной — Лезгин, а уже за ленточкой стала Лезгинкой. Бойцы зовут её сестрёнкой и ангелом и говорят, что четвёртая стрелковая рота — навсегда её семья. Ей даже казалось, что погибший возлюбленный оберегает её и всегда рядом. А дальше — как в кино: новая любовь, фронтовая, боец опускается на одно колено, то самое, что было ранено, и дарит ей кольцо. RT поговорил с Лезгинкой о том, как СВО изменила её жизнь.
«Я буду с тобой»
26 февраля 2022 года жених Марии Роман Ибремпашаев, служивший в ВДВ, написал ей: «Мы заходим. Жди меня, и я обязательно вернусь». История их любви – череда судьбоносных случайностей, говорит Мария: познакомились в интернете, когда девушка искала город для переезда, он встретил её на вокзале в Туле, и с первого же дня они поняли, что не могут друг без друга.
«В августе 22-го Рома первый раз приехал в отпуск, это было такое счастье! — вспоминает Мария. — Как сон: мы ни на шаг не отходили друг от друга. Он привёз с собой медаль Жукова, сказал, что она у нас с ним одна на двоих. За его боевые заслуги и за мою ему преданность и помощь в тяжёлые моменты».
Мария вместе с жёнами тех, кто служил в полку ВДВ, собирала посылки на фронт, ждала Рому в отпуск: в ноябре 2023-го они должны были пожениться. Последний раз он вышел на связь 9 октября, за пять дней до гибели.
«Однажды он спросил: «Что будешь делать, если я погибну?» — рассказывает Мария. — Я сразу сказала: «Пойду на СВО». Рома улыбнулся и ответил: «Я буду с тобой». И добавил, что если я потом решу создать семью, то пусть человек рядом со мной будет хороший, надёжный, оберегающий. Я тогда на него обиделась за эти слова. Но он во всём оказался прав».
Как рассказали сослуживцы Романа, он погиб из-за «камикадзе» под Соледаром. «У него были тяжёлые ранения головы, руки и спины. Таким я его увидела в день похорон, — говорит собеседница RT. — Держа его за руку, я пообещала, что пойду на спецоперацию».
Мария взяла позывной Романа — Лезгин, положила с собой его фотографию и подписала контракт с Минобороны.
«В мужчине мальчишка просыпается»
Теперь Мария — старший санинструктор медицинской эвакуации с позывным Лезгинка. «Ангел», «сестричка», «родная» — так зовут её бойцы. Между позициями она гоняет на своём мотоцикле: «Я как-то возвращалась из медроты, ехала в наш санитарно-эвакуационный пункт. И тут слышу: справа что-то шумит на уровне деревьев. А это дрон на меня летит. Я с такой скоростью помчала на мотике, не замечая ни кочек, ни ям!»
Мария как медсестра прошла «школу» ковидного госпиталя в период пандемии, когда был большой наплыв больных. Но на передовой ей пришлось многому научиться: «Пошли штурмы, причём в основном по ночам. Раненые, эвакуация. Вот приляжешь вздремнуть и слышишь: пять раненых, двое тяжёлых. И всё, подрываешься, быстрее-быстрее вылетаешь. Готовишься встречать. Приезжала «буханка», нам всех передавали. Нас было пять-шесть медиков, грубо говоря, по раненому на каждого».
Минно-взрывные травмы, осколочные ранения, ожоги — это основное, с чем сталкиваются фронтовые медики в сборно-эвакуационном пункте. Именно туда привозят бойцов с передовой для стабилизации, чтобы они смогли выдержать дорогу до госпиталя.
«Я пробыла всего несколько дней на фронте, когда впервые увидела бойца, у которого была оторвана нога, — говорит Лезгинка. — Мне поплохело, если честно, закружилась голова, начало тошнить, но я выстояла. Помню ещё парня, лет 36, он лежит у нас, говорит, что машину купит себе на ручном управлении, что всё хорошо будет. Шутил, а потом спросил: «У меня там всё цело?». Ну, в плане мужского достоинства. Говорю: «Всё цело!» Заулыбался, давай дальше шутить. Я не встречала ни одного бойца, который бы плакался».
И всё же какими бы мужественными ни были воины, есть кое-что, чего они боятся, продолжает Мария: «Меня поставили фельдшером роты, и мне надо было сделать укол здоровому такому, крепкому мужчине, прошедшему через несколько ранений, донецкому, давно воюющему. Я только ваткой протёрла, он иглу увидел, его затрясло, и всё — упал! Я его давай в чувство приводить, командир хохочет! Капельницы — нормально, а как уколы — все боятся! В мужчине мальчишка просыпается».
«Покорил добротой»
Периодически Мария вместе с бойцами отправляется в больницу, где можно сделать рентген и провести медицинские исследования. В одной из таких поездок она встретила санинструктора штурмовиков по имени Сергей (позывной Туман). «Нужны были пластыри для пневмоторакса, я спустилась в аптечный пункт, — вспоминает Лезгинка. — Смотрю: сидит молодой человек в военной форме, крайне уставший. Он услышал, что пластырей в пункте не было, говорит: «В аптеке через дорогу есть, сходите туда». И тут я почему-то подумала: «Молодой человек, вы будете моим мужем».
Они вновь увиделись, когда привезли своих бойцов в медроту, и обменялись телефонами: «Сергей меня покорил своей настойчивостью и добротой: он о себе не думает, всё для своих ребят, он же с ними и на штурмах…»
Влюбиться снова — значит ли это предать память своего жениха, которому дала слово пойти на СВО? Такой вопрос долго мучил Марию. «У меня всегда было чувство, что Рома рядом, оберегает меня. Когда только пошли штурмы, везде взрывы, осколки, я наклонилась что-то достать, встаю, а все изумлённо на меня смотрят. Оказалось, в эту секунду надо мной осколок пролетел, — вспоминает Лезгинка. — И когда я познакомилась с Сергеем, Рома мне приснился: стоит, улыбается и одобрительно кивает».
Всего через пару месяцев после знакомства Туман сделал Лезгинке предложение: встал на раненое колено и подарил кольцо. Через пару дней они расписались. «Моим дочкам девять и семь лет, они Серёжу приняли, называют папой, — говорит собеседница RT. — Мы все вместе храним память о Роме. Недавно фотографировались семьёй, и у Серёжи на груди была та самая, Ромина, медаль Жукова».
