Из точки А в точку Б вышел юноша бледный со взором горящим.
По дороге слегка располнел, пропил доспехи, женился на прачке.
Таков каждый второй. Тут их рой, тут отряд не заметит потери бойца.
А я жизни учился у мертвых, как принц датский у тени отца.
Говорят: стать толерантным надо, соблюдать меморандум дабы.
Знать все рамки и табель о рангах, а назад бумерангом не надо – рано.
Мир все тот же, но кроме того, что ты винишь подошвы и сходишь с дистанции.
Это сомнение-вошь лезет под кожу сквозь прорези панцыря.
Мол: ты же вроде делаешь деньги, что же другие втирают их в десна?
И вокруг только тернии, тернии, тернии, блядь, когда уже звезды?
Напролом как обычно – через буреломы, колючки лесов пограничных.
У кого-то к успеху есть ключ, но у кого-то есть лом и отмычка.
Дым, позабытые лица в подъезде. Быть тут своим удивительно просто.
Только все не сидится на месте, будто гиперактивным подросткам.
Так что к черту жалеть себя. Меньше никчемных рефлексий и больше рефлексов.
Когда ставится четкая цель, то пустые скитанья становятся квестом,
Что ведет нас еще дальше, еще дольше.
Все не так, как раньше, лед все тоньше.
Нас все меньше, и хоть это тяжко –
Выживает сильнейший, но.. побеждает неваляшка.
Наш Творец то ли хлопал ушами, то ли толком не шарил,
И мы родились не в тот век, в холодной державе, не на том полушарии,
И помним каждое слово. Знатоки того, за что не светят хрустальные совы.
Тут важно учиться терпеть и не ссать – санитарная зона.
Говорят, что смирение – благо, я пропал бы, наверное, на год.
Так надолго, если бы не топлы, что напишут на меня заявление в Гагу.
Мир все тот же, но кроме того, что ты почти сдаешься и клонит на дно,
Но ведь то и оно, говорят, что не тонет говно.
Ты хоть полумертвый, ты помнишь – на том берегу золотое руно.
И, да, одно это стоит того.
Тут все иносказательно, но я в душе не ебу, как другим рассказать это.
Напролом, как обычно, только уже без неразлучных и без закадычных.
Зуботычины даже сподручны, ведь больше не нужно быть чем-то в кавычках.
Тут свободное плаванье, ты доплыл и всего до бита кровоточит.
Тут повсюду подводные камни, но я слышал – вода камень точит.
Так что к черту жалеть себя, к черту рефлексии. Все поменяется быстро.
Пока кто-то спасается бегством, откуда-то вдруг появляется трикстер
И ведет нас…
Еще дальше, еще дольше.
Все не так, как раньше, лед все тоньше.
Нас все меньше, и хоть это тяжко –
Выживает сильнейший, но побеждает неваляшка.
Ты однажды проснешься и поймешь – это просто кончается детство,
Позади переезды и версты, перекрестки, перелески,
Сколько лет ты проходил переростком, сколько ныл, сколько верил химерам.
Потом был пир во время чумы, а у нас была любовь во время холеры.
Будь, что будет, кучка судеб – те, кто ведомы не тем же, чем Скрудж,
И беседы не то, что везде скучные студии. Тут мой путь, я на нем вьючный мул,
И мне дела нет, что жужжит ушлый трутень.
Мы так быстро взбирались, потом быстро срывались,
Но тут либо вверх по отвесной стене, либо вниз по спирали.
Еще дальше, еще дольше.
Все не так, как раньше, лед все тоньше.
Нас все меньше, и хоть это тяжко –
Выживает сильнейший, но побеждает неваляшка.
