На Западе не могут придумать ничего такого, что могло бы «заткнуть» RT. Об этом заявила главный редактор телеканала и медиагруппы «Россия Сегодня» Маргарита Симоньян в разговоре с Ольгой Скабеевой в студии общества «Знание» на ПМЭФ-2025. По её словам, аудитория «как смотрела, так и смотрит» RT. Также она назвала возможные исходы украинского кризиса и высказала мнение по поводу развития ИИ.
— Здравствуйте. Это «Знание», библиотека, мультимедийный центр общества «Знание», организованный совместно с Российским военно-историческим обществом. Мы находимся в Санкт-Петербурге. Санкт-Петербургский экономический форум нас приветствует. А мы, в свою очередь, приветствуем Маргариту Симоньян. В представлении, наверное, не нуждается, но тем не менее я проговорю, вдруг есть кто-то, кто, не дай Бог, не знает: главный редактор всемирно известного и многим мешающего телеканала Russia Today. Рита, мы формализуем, да, наше общение? Я буду на «вы», хотя я…
— Ой, не придумывай, пожалуйста.
— …конечно, бесконечно тебя люблю, и очень хорошо знаю.
— Да.
— Времена кипучие, времена бурлящие, местами жутковатые. В рамках журналистики, как ты для себя формулируешь ответственность: перед кем, перед чем мы её несем — если мы её несём — в такие тяжёлые для страны времена?
— И в рамках журналистики, и в рамках не журналистики, я формулирую всегда ответственность свою так: ответственность перед Господом, ответственность перед Родиной, и ответственность перед семьёй. Мне сложно разделить какие бы то ни было рамки. Наверное, из этих трёх перечисленных понятнее всего для аудитории ответственность перед Родиной.
Страна ведёт сложнейшую операцию, находится де-факто в состоянии войны, де-факто со всем так называемым западным миром. Потому что уже наш Дональд Фредович Трамп, президент США, публично подтвердил, как он сказал, что, «если бы не мы, Украина продержалась бы три дня». «Если бы не мы» — имея в виду Соединённые Штаты, естественно. Какие ещё нужны доказательства? Да их и без этого было полно.
Это сложно, это тяжело. Я больше скажу: так не было в нашей истории никогда. Потому что всё-таки в Великую Отечественную, когда мы воевали с нацизмом, мы воевали, мягко говоря, не одни. Ведущая промышленная держава мира на тот момент, те же Соединённые Штаты, Великобритания, и много-много других всё-таки были на нашей стороне, и мы воевали все вместе.
Также на russian.rt.com В «Москино» пройдут мероприятия, посвящённые памяти героев Великой Отечественной войны
Безусловно, величайшим из всех перечисленных был и остаётся подвиг нашего народа, и именно наш народ перемолол подавляющее большинство немецких дивизий, немецкой живой силы и немецкой техники. И никому не позволено об этом забывать. Всё-таки вклад в войну измеряется не только жертвами понесёнными, а измеряем тем, сколько мы уничтожили на той стороне. Никто не уничтожил столько, сколько уничтожили мы. И тем не менее союзники, помощники у нас были.
А сейчас, собственно говоря, Северная Корея: огромное им спасибо, большие молодцы. И вот на этой неделе было озвучено, какое количество северокорейцев сейчас помогают восстанавливать Курскую область. У нас много партнёров. То есть много тех, кто нас поддерживает и одобряет. Но воюем мы — физически воюем — практически в одиночку. Это впервые в нашей истории. Такая война практически в одиночку. И мера ответственности нас — журналистов, не журналистов, вообще граждан своей страны — повышается соразмерно с этими беспрецедентными в нашей истории рисками и тяготами.
— Журналист — это связующее звено между обществом и властью?
— Наверное, да.
— Или это «четвёртая власть»?
— Нет, это, конечно, никакая не власть, к счастью и к сожалению для нас с тобой. Но связующее звено — безусловно. Мы в нашей работе да чуть ли не ежедневно поднимаем какие-то вопросы, которые так мелки, но при этом так важны для конкретного маленького человека. Вот такого ещё гоголевского, маленького Акакия Акакиевича в «Шинели», маленького человека нашей великой русской литературы XIX века, который никуда не делся. Который по-прежнему населяет наши города, сёла, деревни. Просто его не видно. Почему его не видно? Потому что он маленький. А государство, власть — оно мыслит масштабами, проектами, дистанциями, временными отрезками, эпохами. Маленький человек незаметен на этих дистанциях.
И это наша работа, наша ответственность, наша почётная обязанность и наше преимущество — доносить до власти конкретную трагическую историю конкретного маленького Акакия Акакиевича с его несчастной шинелью. Чтобы власть заметила и исправила ситуацию.
Героиня проекта «Не один на один» Анна Дубовцева из Узбекистана и её дочь получили разрешение на временное проживание (РВП) в России….
Мы на RT, и на Sputnik, во всех СМИ, которыми я руковожу, занимаемся этим каждый день. У нас очень много проектов, прицельно посвящённых защите маленького человека и донесению до власти проблем этого маленького человека, конкретного. Один из них, кстати, сегодня справляет свой семилетний юбилей. Это наш проект «Не один на один», в рамках которого мы вместе с МВД — за что огромное спасибо МВД, и лично Ирине Волк, и, естественно, министру нашему Владимиру Колокольцеву, за то что они помогают нам оперативно решать вопросы с получением российского гражданства русскими людьми, застрявшими за границей.
Мы все знаем эти трагические по-настоящему истории. Когда наши военные, инженеры, учёные, служившие Советскому Союзу и работавшие в Советском Союзе, выполняя эти свои обязанности, отдавая долг своей Родине, застряли на момент развала Советского Союза где-то в сопредельных республиках и вдруг оказались у нас здесь в России чужаками. И их дети, их внуки. И не могут годами оформить ничего себе, никакие документы. Потому что… Да потому что. Потому что очень много чиновничьего безразличия. Потому что, к сожалению, очень много людей, которым наплевать. Которые видят только указивки, палочки, галочки, и не видят личность, и не в состоянии посмотреть в глаза, и не в состоянии почувствовать за палочками, галочками и закорючками фамилии чью-то боль, чью-то тоску по Родине, чью-то тяжёлую биографию. Это же так. Слишком много таких людей, гораздо больше, чем должно бы было быть. И я настолько благодарна руководству МВД, и, как я уже сказала, лично и министру, и Ирине за то, что они помогают нам преодолевать эту невидимую, но наэлектризованную стену безразличия, и помогать этим людям регулярно, практически каждый день. Это круто, это здорово, и мы дальше будем этим заниматься.
— Мы, если так можно сформулировать, проговорили внутреннюю компоненту деятельности Russia Today. Если про внешнюю, имея в виду важный день рождения, который телеканал отметил. Проговорим для наших зрителей: 20 лет — это много.
— Да.
— Все знают, многие не любят, иные боятся и опасаются. Вот в чём успех?
— Нет, ты забыла: большинство обожают. Многие не любят, иные боятся, большинство обожают.
— А я про тех, которые на внешнем контуре. Я сознательно это проговорила. Внутри да, а там…
— Внешний контур делится на две категории. Руководители, чья задача и работа не пущать. И то, это же очень смешно. Вот, недавно был скандал в Штатах, как один из очень верхних там руководителей в чат бросил какую-то новость со ссылкой на нас. Потом его зачморили, и он срочно удалил. Ну, так потому что совершенно очевидно, что они нас все читают и смотрят. Он просто прочитал новость и со ссылкой бросил, типа, вот, смотрите, что происходит. И, таким образом, сдал публично себя, что он нас читает. А это же не комильфо… Чтение Russia Today превратилось в очень излюбленное, но очень интимное занятие, которое нельзя демонстрировать публично и даже об этом говорить.
— Guilty pleasure.
— Да. Да-да-да, совершенно верно. Вроде как мороженку какую-нибудь себе на ночь припасти, спрятать, и потом ночью его съесть. И радоваться страшно. Но только чтобы никто не узнал. Вот. Это такие люди, чья работа нас запрещать. Но они нас тоже читают и смотрят.
И это аудитория. Которая, конечно же, несоизмеримо больше, чем эти все запрещальщики. Которая как любила нас, так и любит, как смотрела, так и смотрит, как верила, так и верит, как была благодарной, так и остаётся. Ещё с тех пор, как по Парижу ходили толпы «жёлтых жилетов», протестующих, с огромными баннерами «Мерси RT», «Спасибо RT». Потому что они знали, и так оно и было, что мы единственный телеканал вообще в Европе, который даёт им слово.
Также на russian.rt.com Захарова: рост аудитории RT на Западе стал неудобен стремящимся к монополии СМИ
То же самое было в Соединённых Штатах, когда там были протесты в Балтиморе невероятные. И вся эта толпа пошла крушить все машины CNN, потому что CNN не давал им слова, вообще их не показывал, и качала наших журналистов с благодарностью.
Так что всё нормально. Они чего только уже ни придумали, но не могут они придумать ничего такого, чтобы нас заткнуть.
— Если завершать фразу «украинский кризис закончится когда», или — будем говорить прямо — «украинская война закончится когда», ты бы «когда» как сформулировала?
— Ты знаешь, я не вещая Кассандра. Не буду я делать прогнозов. Потому что в каждом из этих «когда» есть слишком много «если». Если Трамп прекратит поддержку Украины, украинский кризис завершится до того, как наши дети, и дети в Новороссии, и вообще все наши дети пойдут в школу. Ну, если вдруг он скажет «всё, хватит, хорош», как у меня на Кубани говорят. Ну, и всё это закончится. Мы с этого с тобой начинали разговор, что, если бы не они, это закончилось бы давным-давно…
Если они пойдут на эскалацию, это будет похлеще, чем то, что мы сейчас наблюдаем между Израилем и Ираном. Это всё закончится так, как я говорила с самого начала — ядерным ультиматумом.
Если они решат идти на эскалацию. Мы ж заднюю не дадим, это же очевидно. Ну, тебе-то очевидно. Аудитории нашей, я думаю, очевидно. Мы, что, вернём Донбасс им? Мы отдадим на растерзание, что, Крым? Ну, это же смешно даже представить. Мы костьми ляжем, чтобы это не произошло. У нас есть для этого все возможности.
— Ну, вот, эпоха постправды, если мы к ней апеллируем. Мы же все исходим из того, что правды, наверное, нет, да? Есть угол зрения, мы это уже проговорили, есть точка зрения, есть некие соображения. Вот, эпоха постправды с нами теперь навсегда? Мы вообще должны стесняться того, что кто-то кого-то называет иной раз пропагандистом?
— Мы опять с тобой возвращаемся…
— Конечно.
— …к объективности. Мне так скучно про это говорить, Оль… Что касается постправды, это очень так модно, конечно, и увлекательно, как сейчас принято давать определения, и поколениям, и эпохам… Мне кажется, нам со всеми этими ярлыками или брендами как бы не докатиться до того, чтобы перенестись в эпоху не постправды, а постчеловечества.
Глава Сбербанка Герман Греф заявил в разговоре с RT на полях ПМЭФ, что, оставаясь в стороне от ИИ, есть риск оказаться…
У нас сегодня вот утром была сессия Счётной палаты, мы обсуждали развитие цифровых технологий, искусственного интеллекта и его влияния на аудит. И я тебе скажу: ни одна сессия, наверное, сейчас не обходится без обсуждения цифровых технологий, искусственного интеллекта и его влияния на что бы то ни было. И если уже сейчас профессионалы в этом деле оценивают возможность победы искусственного интеллекта над интеллектом естественным как 1 к 10 — это такие серьёзные риски.
Вот, о чём мы должны думать, все вместе, всем человечеством. Вот об этом. Не о том, кто пропагандист, кто не пропагандист. Мне кажется, это такая позавчерашняя дискуссия, инициированная, опять же, коллективным BBC, подхваченная коллективным ФБК*, и иже с ними. И что мы будем плестись за ними? Бог с ними уже. Они уже там где-то, в постпрпавде, в недоправде. Иных уж нет, а те далече.
— Искусственный интеллект — это же заданные паттерны. Вот как мы это сформулируем, так оно и будет развиваться. Поэтому это имеет значение, кто что сформулирует?
— Нет-нет. Это в самом начале.
— Конечно. Дальше развитие. А дальше вообще не знают, как контролировать.
— Вот, я об этом и говорю. А потом уже само. Мы уже прошли тот порожек, где чего мы сформулируем, то и будет. Это уже не так. Это уже не из разряда «Алиса, включи мне музыку». Нет, это уже не так. Что будет дальше? Вот, это прямо страшно. Я даже, знаешь, мы с тобой говорили про войну, про СВО, вскользь упомянули ирано-израильский сейчас конфликт. И, конечно, каждый раз, когда это обсуждаешь, где-то маячит перспектива ядерной войны. Маячит она, маячит. Но мне даже интересно, что будет раньше: ядерная война или война с искусственным интеллектом? Неизвестно.
— Ну, коль скоро мы докатились, а все разговоры в нашей жизни, в любом случае, как-то вынужденно докатываются до того, будет или не будет ядерная война… Вот у тебя в этом смысле какой настрой? Оптимистичный, пессимистичный? Ты веришь в ближайшее светлое будущее? Или допускаешь, что всё может покатиться, в самом деле, в тартарары?
— Допускаю. Но, как человек верующий, допущение того, что всё может покатиться в тартарары, никак не отменяет веру в светлое будущее. Потому что, в конечном счёте, все приличные люди встретятся в Раю. Для меня, как для верующего человека, это непреложно. А какие тартарары будут этому предшествовать, так в Откровении Иоанна описано такое… И саранча с женскими волосами и клыками льва, и всё что хочешь. Что все наши с тобой фантазии по этому поводу — это просто, знаешь, детские пугающие сны.
Также на russian.rt.com МИД России: третья мировая война разрушит цивилизацию
У меня вот сейчас, с Божьей помощью, выйдет роман, в июле он должен выйти, ровно посвящённый этому. Что всё описанное в Апокалипсисе и в Откровении Иоанна, библейские пророчества — это может случиться вполне себе наяву, вполне себе реалистично, вполне себе в нашей жизни.
И это будет не так метафорично, как в Библии, а совершенно конкретно. Вот, развитие искусственного интеллекта приведёт к этому. Развитие оружия, связанного тоже с искусственным интеллектом — вот к этому. Развитие медицинских технологий, в частности, приведёт к тому, что будет происходить воскрешение из мёртвых, это очевидно. Оно неизбежно. Оно неизбежно не только с точки зрения религии, потому что это описано в Библии. Оно неизбежно с точки зрения того, к чему движется медицинская наука. Это когда-то случится. Наверное, слишком оптимистично думать, что это случится при нашей жизни. С другой стороны, если медицинская наука, развивающаяся при нашей жизни теми семимильными шагами, которыми она развивается, позволит нам жить 120—150 лет — почему нет? — то, может быть, и при нашей.
— Ну, будем исходить из того, что до всего хорошего мы доживём, и ничего плохого не случится. Почти философский разговор у нас состоялся.
— Дай Бог. Спасибо тебе, дорогая.
— Спасибо огромное, Рита. Маргарита Симоньян, главный редактор Russia Today и медиагруппы «Россия сегодня». Спасибо, дорогая.
* Фонд борьбы с коррупцией (ФБК, Anti-Corruption Foundation) включён в реестр НКО, выполняющих функции иностранного агента, по решению Министерства юстиции РФ. Организация и её аффилированные структуры признаны экстремистскими, её деятельность запрещена по решению Мосгорсуда.
