Первое: есть вопрос о правоте и праве, то есть попросту — кому сочувствовать в начавшихся боевых действиях Индии и Пакистана. Второе: есть вопрос чисто военный, то есть как выглядит и как развивается современная война в Южной Азии, особенно с учетом того, что обе ее стороны обладают ядерным оружием. И третье: мы имеем очень серьезную иллюстрацию к разговору о том, что такое сегодняшняя Индия и какой она будет завтра.
Насчет правоты и права (в данном случае международного) — вопрос актуальнее некуда, с учетом опыта конфликта России и Запада, бросившего в топку этого противостояния Украину. Право (любое) начинается с прецедента, то есть с уже случившегося события. Который обдумывают и затем заносят в те или иные документы с учетом опыта реакции разных людей или народов на происшедшее. Можно, в частности, уверенно сказать, что украинский конфликт подготовил для будущих конвенций прецедент: если какая-то страна по нарастанию задирает соседа и одновременно ведет кровавую, с уничтожением своих мирных жителей, гражданскую войну, то она может быть наказана военным путем. С учетом того, что большая часть мирового сообщества отнесется к этому как минимум нейтрально, а то и с пониманием и сочувствием.
Теперь Индия и Пакистан. У нынешней войны есть ясная причина: 22 апреля, побоище в Пахалгаме (Кашмир, Индия). Банда джихадистов проникла туда из Пакистана и убила 26 индийских туристов, причем по религиозному признаку — индийцев-мусульман пощадили, а индусов нет. И это далеко не первый такой теракт по схеме «нести смерть из Пакистана в Индию». И снова безнаказанный.
Объяснение Пакистана здесь состоит в том, что правительство не контролирует на части своей территории вот таких «бармалеев». В Дели это оспаривают, утверждая, что как минимум военная разведка Исламабада контакты с «бармалеями» имеет. Разбираться в этом другим странам долго и трудно, но у Дели есть ключевой аргумент для начала военных действий: пакистанские власти не сделали после 22 апреля ничего, только произносили слова. Такая ситуация нетерпима, ни один народ не простит ее своему правительству. Теперь она — по факту — прецедент для военного ответа.
О ходе боевых действий: здесь много интересного, перекликающегося не только с тем, что происходит в Восточной Европе, но и с действиями Израиля или событиями в Йемене. Это ситуация первой четверти нашего века, с применением высокоточного оружия и прочими особенностями.
Среди этих особенностей — непременные информационные битвы, рассчитанные на свою или внешнюю аудиторию, когда неподготовленному человеку бывает трудно разобраться в происходящем. Пример: нынешние ракетные удары Индии пришлись по лагерям джихадистов на пакистанской территории, но — подчеркнуто — не затронули пакистанские военные сооружения, то есть индийцы как бы не атаковали Пакистан как государство и его мирное население. Другая сторона, понятно, продвигает свою версию. Ситуация, интересная и с военной, и с международно-правовой точки зрения.
Но давайте посмотрим на всю картину в целом. Понятно, что в Индии информация на эту тему идет бурным потоком; но вот относительно краткое изложение дела профессиональным военным в делийской газете, близкой к официальным кругам. Итак, индийское правительство демонстрирует, что готово пойти на немыслимое — лишить Пакистан воды Инда, но не сделало этого, а только разорвало соответствующий договор. Далее, индийский авианосец, по сути, заблокировал главный порт страны — Карачи. Одновременно на сухопутных границах двух стран, в Пенджабе, индийская армия позиционирует себя лишь для неглубоких рейдов на территорию противника, что хорошо видно со спутников. Такая ситуация, уверен наш военный, позволяет «не перейти ядерный порог».
То есть, говорят нам, обычная война между ядерными державами возможна, если стороны будут руководствоваться разумом и логикой. А пока происходящее называется «гибридным сдерживанием».
Наконец, индийские вооруженные силы, считает наш специалист, прикрыты слоем информационных технологий, которые считались научной фантастикой лишь десять лет назад. Вдобавок Пакистан находится в состоянии перманентного экономического и финансового кризиса, а Индия все-таки третья экономика мира, так что может себе позволить финансировать свои усилия. Поэтому от Исламабада стараются сейчас держаться подальше даже талибы из Афганистана. Все вместе — хороший случай грамотной стратегии сдерживания, которая начала работать еще до того, как «был нажат курок».
Итак, спецоперация, а не война. И тут прослеживаются некоторые ответы на наш третий вопрос — насчет того, что такое сегодня Индия и чем она будет завтра. Завтра и правда нас ждет много интересного. Пакистан — экономический партнер Китая, но китайский ядерный зонтик ему никто не гарантировал. Не гарантирована и тотальная поддержка Индии со стороны, например, США. Хотя бы потому, что стратегическая американская мечта — это чтобы Индия годами и десятилетиями «сдерживала» Китай, но не слишком масштабно воевала с ним. Соседние государства Азии Индия всерьез напугает, но это пойдет ей скорее в минус, чем в плюс. России расширение индо-пакистанского конфликта до мировых масштабов, с задействованием США и Китая, и подавно не нужно.
Таким образом, нам предстоит долгая дипломатическая битва. За что? За перемирие, то есть замораживание ситуации до состояния 21 апреля? В том-то и дело, что это вряд ли. Индии надоело жить в ожидании очередной убийственной вылазки вроде бы никому не подконтрольных джихадистов на свою территорию. А значит, можно ожидать, что Дели попробует принципиально решить назревшую проблему.
